В самом общем смысле эти противоречия были отра­жены в Концепции разви­тия гражданского законодатель­ства. Ее разработчики справед­ливо отметили, что отсутствие в Гражданском кодексе норм о су­щественных условиях гарантии на практике вызывает затрудне­ния, а недостаточно последова­тельное закрепление принципа независимости гарантии увеличи­вает риски бенефициара и лишает гарантию тех преимуществ, кото­рые вызвали появление института гарантии.

Указанные пробелы в законо­дательстве особенно ярко про­явились в период кризиса 2008— 2010 годов, когда участились слу­чаи заявления исков о признании банковских гарантий недействи­тельными. Характерно, что истца­ми по таким требованиям в основ­ном выступали принципалы, ведь в случае признания гарантии не­действительной требование бене­фициара к банку не будет удовлет­ворено и, соответственно, не бу­дет регресса к принципалу. Сами банки довольно редко иницииро­вали дела об оспаривании банков­ских гарантий, видимо, понимая, что подобная практика повлечет за собой сильный удар по их де­ловой репутации.

Разумеется, свою лепту в раз­витие законодательства о банков­ской гарантии внес и ВАС РФ, по­пытавшийся разрешить наиболее острые вопросы сначала в обзо­ре практики разрешения споров, связанных с применением норм Гражданского кодекса о банков­ской гарантии, а затем в поста­новлении «Об отдельных вопро­сах практики разрешения споров, связанных с оспариванием бан­ковских гарантий».

Законодатель закрепил принцип независимости гарантии

Законодатель учел указан­ные тенденции, в результате чего в Гражданский кодекс были внесены правки, существенно изме­нившие положения кодекса о бан­ковской гарантии.

В результате поправок возмож­ность выдавать гарантии появи­лась у любых коммерческих ор­ганизаций. Так, законодатель за­крепил в Гражданском кодексе перечень существенных условий гарантии, исключил статью 369, вызывавшую порой неверное тол­кование обеспечительной функ­ции гарантии, а также установил принцип независимости гарантии от основного обязательства.

Новеллы законодательства отразили сложившуюся судебную практику

Анализ новелл Гражданского кодекса свидетельствует о том, что внесенные изменения под­держивают тенденцию в поль­зу фактически полной незави­симости данного вида обеспече­ния от основного обязательства. Отметим, что именно в этом на­правлении двигалась судебная практика в течение последних пяти лет.

Насколько подробно должно быть описано обеспечиваемое обязательство, каковы последст­вия его недействительности, ка­кие основания для отказа в удо­влетворении требования закон допускает? Большая часть этих вопросов была разрешена соот­ветствующими разъяснениями ВАС РФ либо устранена новелла­ми Гражданского кодекса.

Так, ответ на вопрос о стан­дарте описания обеспечения был дан еще в Постановлении № 14. ВАС РФ пришел к выводу о том, что положение Гражданского кодекса об указании в банковской гарантии обеспеченного обяза­тельства следует считать соблю­денным и в случаях, если: из содержания гарантии можно установить, кто явля­ется должником по обеспе­ченному обязательству; в гарантии указана сумма, подлежащая уплате гаран­том при предъявлении бене­фициаром соответствующе­го требования; в гарантии содержится от­сылка к договору, являюще­муся основанием возникно­вения обязательств принци­пала перед бенефициаром, либо указан характер обес­печенного гарантией обяза­тельства.

Сформировав такую позицию, ВАС РФ в очередной раз акцен­тировал внимание на независи­мой природе банковской гаран­тии (ведь требования к описанию обеспечения достаточно лояль­ны). При этом судьи защитили ин­тересы бенефициара в ситуации, когда недобросовестный гарант или принципал пытался избавиться от обеспечения по основаниям не­надлежащего описания основного обязательства.

Окончательный ответ на во­прос о последствиях недействи­тельности основного обязатель­ства для обеспечения был дан в новой редакции пункта 3 ста­тьи 329 Гражданского кодекса. Так, при недействительности соглаше­ния, из которого возникло основ­ное обязательство, обеспеченны­ми считаются связанные с послед­ствиями такой недействительности обязанности по возврату имущест­ва, полученного по основному обя­зательству.

Что же касается оснований для отказа в удовлетворении тре­бований бенефициара, то споры по этому вопросу продолжаются по сегодняшний день.

Дабы устранить эти споры, за­конодатель существенным обра­зом переработал положения ста­тьи 370 Гражданского кодекса, пря­мо указав в пункте 2 этой нормы следующее. Гарант не вправе вы­двигать против требования бене­фициара возражения, вытекающие из основного обязательства, в обес­печение исполнения которого неза­висимая гарантия выдана, а также из какого-либо иного обязатель­ства, в том числе из соглашения о выдаче независимой гарантии, и в своих возражениях против тре­бования бенефициара об испол­нении независимой гарантии не вправе ссылаться на обстоятель­ства, не указанные в гарантии.

Очевидно, что новая редакция статьи 370 Гражданского кодекса не является принципиально но­вым подходом законодателя к раз­решению вопроса о пределах не­зависимости гарантии от основ­ного обязательства, а разъясняет пределы этой независимости.

Основания, допустимые для отказа: мнения разделились

Однако вопрос о перечне оснований, допустимых для отка­за в удовлетворении требования бенефициара, по-прежнему вызы­вает у сторон правоотношений су­щественные разногласия.

Так, одни правоприменители продолжают настаивать на том, что, исследуя обоснованность за­являемых бенефициаром требо­ваний, гарант вправе проверить их на предмет соответствия обстоя­тельствам исполнения основного обязательства.

Свою позицию сторонники этого подхода аргументируют тем, что банковская гарантия не про­сто так отнесена законодателем к одному из предусмотренных главой 23 Гражданского кодекса способов обеспечения исполне­ния обязательства, то есть в силу своей правовой природы данный вид обеспечения не может су­ществовать без основного обяза­тельства.

На практике такое толкование закона влечет отказ гаранта в удов­летворении требований бенефи­циара со ссылкой на информацию о надлежащем исполнении прин­ципалом обеспечиваемых обяза­тельств (полностью или в части). Суды, нередко поддерживая такой подход, тщательно исследуют об­стоятельства исполнения основно­го обязательства, что фактически превращает спор, возникший из неисполнения обязательств гаран­та по банковской гарантии, в спор по рассмотрению правоотношений бенефициара и принципала.

Разумеется, такая позиция не отвечает интересам бенефициара, который, требуя от принципала такой надежный вид обеспечения, как банковская гарантия, рассчи­тывает на оперативное рассмот­рение и удовлетворение гарантом его требований.

По мнению автора, данный подход явно не соответствует тому смыслу, который заложен в инсти­тут банковской гарантии нормами Гражданского кодекса, и противо­речит многочисленным выводам

ВАС РФ и ВС РФ, сделанным в ходе применения этих норм.

Так, о полной независимости гарантии свидетельствует нали­чие специальных (и при этом ис­черпывающих) оснований для от­каза гаранта в удовлетворении требования бенефициара, кото­рые никак не связаны с основным обязательством, а также отсутст­вием у гаранта права на отказ в выплате при предъявлении ему повторного требования.

Кроме того, судами неоднократ­но подчеркивалось, что в предмет доказывания по делу по иску бене­фициара к гаранту входит провер­ка судом соблюдения истцом (бене­фициаром) порядка предъявления требований по банковской гаран­тии с приложением указанных в га­рантии документов и указанием на нарушение принципалом основ­ного обязательства.

Наконец, вполне справедли­вым является указание на то, что в гарантии имущественный инте­рес бенефициара состоит в воз­можности получить исполнение максимально быстро, не опасаясь возражений должника, в тех слу­чаях, когда кредитор полагает, что срок исполнения обязательства либо иные обстоятельства, на слу­чай наступления которых креди­тор себя обеспечивал, наступили. Основаниями к отказу в удовлет­ворении требования бенефициа­ра могут служить исключительно обстоятельства, связанные с не­соблюдением условий самой га­рантии.

Возражая против предложен­ного толкования, оппоненты мо­гут возразить, что оно допускает возможность недобросовестного поведения бенефициара, при ко­тором последний, злоупотребляя правом, получит удовлетворе­ние по необоснованному требо­ванию.

Закон содержит достаточно механизмов защиты интересов гаранта

Положениями законодательст­ва (в том числе прежней редакцией Гражданского кодекса) закрепле­ны правовые механизмы, позво­ляющие гаранту защитить свои ин­тересы в случае злоупотребления бенефициаром правами.

Во-первых, статья 379 Граждан­ского кодекса обязывает принци­пала возместить гаранту выпла­ченные в соответствии с условия­ми независимой гарантии денеж­ные суммы, если соглашением о выдаче гарантии не предусмот­рено иное.

В свою очередь, интересы принципала могут быть восста­новлены путем подачи самостоя­тельного иска о неоснователь­ном обогащении. Именно при рас­смотрении такого спора стороны и должны установить обстоятель­ства неисполнения или ненадле­жащего исполнения основного обязательства.

Во-вторых, права гаранта мо­гут быть защищены условиями са­мой гарантии: с учетом принципа свободы договора гарант впра­ве определить перечень обсто­ятельств (предоставления доку­ментов), при наступлении (пре­доставлении) которых он обязан будет удовлетворить требование бенефициара.

Правомерность такого подхо­да подтверждена судебной прак­тикой. Так, например, суд при­шел к выводу о том, что в целях защиты своих гражданских прав и исключения случаев злоупотреб­ления правами со стороны бене­фициара гарант вправе включать в текст банковской гарантии усло­вие о предоставлении подтверж­дения неисполнения принципа­лом основного обязательства, включая предоставление копии судебного акта.

Наконец, подход судов к при­менению статьи 10 Гражданского кодекса при рассмотрении вопро­са добросовестности бенефициа­ра уже обозначен. В качестве ис­ключения из общего принципа не­зависимости банковской гарантии сложившаяся судебная практика рассматривает ситуацию, когда недобросовестный бенефициар, уже получивший надлежащее ис­полнение по основному обяза­тельству, в целях собственного не­основательного обогащения, дей­ствуя умышленно во вред гаранту и принципалу, требует платежа от гаранта. В этом случае иск бе­нефициара не подлежит удовлет­ворению на основании статьи 10 Гражданского кодекса.

Таким образом, вышеприве­денные доводы свидетельствуют в пользу полной независимости гарантии от обеспечиваемого обя­зательства и недопустимости ис­следования обстоятельств испол­нения основного обязательства, кроме случаев его надлежащего исполнения в полном объеме либо наличия прямых оговорок о том в самом тексте гарантии.

Правовая природа независи­мой (банковской) гарантии такова, что обязательства принципала по обеспечиваемому договору и обя­зательства гаранта хотя и связаны между собой основаниями воз­никновения, являются самостоя­тельными.

Исполнитель по обеспечивае­мому договору отвечает перед за­казчиком (бенефициаром) по сво­им обязательствам, а гарант, вы­давший обеспечение, являющееся безусловным односторонним обя­зательством, по своим.